Россия входит в тройку крупнейших экспортеров угля, однако доля этого топлива в энергобалансе её экономики составляет всего лишь 11%.
Аналитики делового интернет-портала «Финам», сообщившие на днях означенную цифру, полагают, что в ближайшие 10-15 лет в структуре энергопотребления РФ мало что изменится. По их расчетам, даже к 2050 году «угольная ниша» в энергобалансе страны сохранится на уровне 8,5–10,9%, что, в общем-то, должно устроить поставщиков угля на российский энергорынок. Ведь времени для того, чтобы диверсифицировать доходы, у них предостаточно. К крупнейшим поставщикам внутреннего рынка «Финам» относит «Распадскую» и «Мечел»…
Можно, конечно, допустить, что обе угольные компании и через четверть века будут благополучно обслуживать энергетику России, не поменяв даже вывесок. Но с чем согласиться решительно нельзя, так это с самим прогнозом экспертов. Небрежно заметив, что «нашему рынку далеко до статуса развитого», и делая из этого вывод о фатальной привязке отечественного энергосектора к «черному-пречерному золоту», аналитики опрометчиво не учли, что всего лишь десятилетие назад доля угля в сырьевой базе российской энергетики достигала, примерно, 18% — то есть была, по меньшей мере, в полтора раза выше, чем нынче. Отсюда следует вывод, противоположный мнению профи из «Финама»: природный газ и энергия, вырабатываемая АЭС и гидростанциями России замещают уголь с удручающей для его добытчиков скоростью.
Изменения в сырьевой структуре отечественной энергетики особенно заметны на территориях западнее Урала. Там, как известно, была сделана ставка на газ, что привело к радикальному сокращению угольной генерации. Она остается доминирующей лишь в Сибири, на Дальнем Востоке (где располагаются основные центры угледобычи) и на Крайнем Севере (где много замкнутых локальных энергосистем). Причем уголь продолжает отступать и здесь в силу планов постройки новых газопроводов «китайского направления», что породило массу попутных проектов газификации российских регионов, расположенных на пути следования маршрутов экспортного газа.
А каков расклад в странах, где, по разумению экспертов «Финама», действует развитый энергорынок?
Удивительно, но даже после многолетней кампании по замене угля «экологически чистой энергией» его доля в структуре генерации 27 стран Еросоюза составляет в среднем 14%. Да, это не 25%, как в 2015 году, когда в ЕС стартовала политика принуждения энергетиков к покупке квот на выбросы парниковых газов, но все равно «грязнее» российского показателя.
Что до энергетики в США, то их угольные электростанции генерируют и вовсе около 20% электроэнергии страны, что, к слову, почти соответствует доле угля в энергобалансе России, вернее, РСФСР образца 1990 года, когда этот показатель был у нас на уровне 20,7%.
Как тут не вспомнить Амана Тулеева, заявившего незадолго до своей отставки: «На угольную промышленность Кузбасса начался международный крестовый поход». Чего не приметил проницательный губернатор, так это нашенского многолетнего похода супротив нашенского же уголька с целью откреститься от него на российском внутреннем рынке .
Упомянутое выше замечание экспертов по поводу того, что «нашему рынку далеко до статуса развитого», можно принять лишь в качестве объективной оценки общего технологического состояния предприятий угольной генерации в России.
Проекты, по которым они строились, отвечают в основном стандартам 50-70-х годов – с соответствующими тому времени техническими решениями и нормами расхода топлива, с жесткой привязкой котлоагрегатов к определенной марке угля. И, разумеется, тогдашние проекты исходили из весьма непритязательных экологических требований, которые к тому же становятся вовсе необязательными в период эксплуатации. Словом, все эти угольные ГРЭС, ТЭЦ и котельные нуждаются в дорогостоящих модернизациях и реконструкциях…
Но «реабилитация угля» зависит не столько от вложений в повышение уровня экологической защиты на этих предприятиях, сколько от поиска новых энергоэффективных методов переработки угля, способных превратить его в топливо, конкурирующее с природным газом «по чистоте выбросов».
Судя по публикациям в прессе, наиболее перспективным направлением такого поиска является термолиз угля (проще говоря, его сжигание) особым способом, в результате чего образуются два продукта — горючий газ и термококс вместо золы. При этом выбросы минимальны – как при работе агрегата на газовом топливе. Газ потом сжигается в пределах котла и обеспечивает выдачу тепловой энергии, а термококс прессуется, и его можно использовать в виде так называемого бездымного топливного брикета высокой калорийности.
Эта технология, сырьем для которой является бурый уголь, разработана компанией СУЭК. Впервые она была массово опробована в Красноярске, в марте 2019 года, во время Универсиады. В те дни, дабы не ошеломить гостей города промышленными запахами и занавесом из смога, предприятия «прикрутили» свои трубы, а муниципалитет роздал бесплатно жителям частных домовладений мешки с «бездымным углем». И, судя по отзывам в соцсетях, эксперимент прошел весьма удачно. «Бездымный уголь» вполне соответствует своему названию, что, впрочем, еще не означает, что учеными и технологами СУЭКа создан безупречный коммерческий продукт.
Во-первых, из всякого рода рекламных презентаций и аттестаций трудно понять почему в качестве сырья для эксперимента взят бурый уголь. То ли, чтобы повысить его не самые лучшие потребительские свойства, то ли потому, что каменный уголь в принципе не подходит для термолиза такого типа…
Во-вторых, злые языки утверждают, что рассказы про «экологически чистый процесс» получения термококса и газа, который к тому же «безвреден» при сжигании, заключают в себе, мягко говоря, некоторое преувеличение. Дескать, отсутствие дыма над трубой частного подворья при раскочегаренной печке вовсе не свидетельствует о чистой атмосфере над производственной трубой в промзоне.
И, наконец, большие сомнения вызывают заявления о «сравнительной дешевизне» нового продукта – якобы его стоимость не слишком отличается от цен на энергетический уголь.
Что ж, во время рекламных акций и в начальный период выхода продукта на рынок очень даже может быть, что так оно и есть. Но дело в том, что производство 1 тонны бездымного брикета требует переработки 4 тонн угля. Следовательно, термококс по определению не может стоить «примерно столько же», сколько исходное сырьё.
В любом случае, разработанная в СУЭК технология – одна из немногочисленных попыток создать углю репутацию экологичного топлива, сравнимого по своим характеристикам с природным газом. Увы, но горный бизнес не склонен вкладываться в научные разработки такого типа. Ему проще думать, что все зависит от превратностей «крестового похода», а не от его собственных усилий во изменение участи «черного-пречерного золота».
Александр Денисов
