Справа - Юрий Комаров (Новокузнецк), слева - член исполкома Борис Лебедев (Белово)

Никакой обеспокоенности, никакого раздражения в ходе нашей беседы, начавшейся с того, почему местная юстиция не зарегистрировала НКО «Совет рабочих комитетов Кузбасса», председатель данного общественного движения Юрий Комаров не проявил.

Все понимали, что будет непросто оставаться равным среди прочих после того, как председатель Росуглепрофа Иван Мохначук на встрече с президентом, посвященной Дню шахтера, превентивно наделил ветеранов забастовочного движения обязанностью работать под диктовку «из-за бугра». Хотя изначально, перебирая все возможные варианты деятельности, которая могла бы действительно оказаться полезной обществу, в исполкоме было решено искать пути сотрудничества с представителями действующей власти. Впрочем, обо всем по порядку.

— И в прошлом-то веке до принятия окончательного решения у нас, в рабочих комитетах, существовали серьезные разногласия. Что уж говорить теперь, когда прошло более четверти века, и люди, наработав дополнительный житейский опыт, стали по-разному реагировать на некоторые события, которые происходят в стране. Неизменным осталось только одно – желание добиваться справедливости. Как и прежде хочется сделать нашу страну сильной и богатой, а не посмешищем в глазах цивилизованного мира.

Посчитали, принимая первые решения, что конфликтовать с властью уже на начальном этапе – это не столько поможет делу, сколько навредит. Лучше пробовать исправить ситуацию на местах через взаимодействие: пытаясь искать и находить такие решения, чтобы не создавать конфликтных ситуаций, от которых лучше никому не станет. Потому отвергнута была идея даже уличных митингов, которые наверняка воспринимались бы просто оппозиционными. А затеряться в общей массе недовольных не хотелось.

Это первое. Во-вторых, многие из нас, и я – в их числе, искренне считают, что ослабление власти – это очень плохо. Она и  без того катастрофически теряет в народе популярность. И в то же время пытается как-то защитить себя, создавая такой дополнительный рычаг воздействия на общественное мнение как страх. От дальнейшего противостояния в таком ключе ничего хорошего ждать не приходится. Кроме одного – приближения к противостоянию открытому и кровавому. Именно это и пугает больше всего. Мы и объединились, чтобы попытаться не допустить полного размежевания до точки невозврата. Небольшого ума те люди, кто считает, что с помощью телевизора и спецприемников удастся в итоге отбить охоту  жить по справедливости.

 — Тогда что – верхи вас не поняли? Судя по выступлению Мохначука, по отказу в регистрации.

— Так мы, по сути, ничего еще и не предпринимали. Просто озвучили некоторые болевые точки, наиболее близкие для понимания нам – шахтерам. После чего было решено уяснить отношение к происходящему во всех городах региона, во всех социальных группах. Покатались по Кузбассу с пользой для себя. И для дела, надеюсь.

Болезненная реакция Мохначука – это нормально для страны, где чуть приподнялся по служебной лестнице, и уже вождь, который считает свою точку зрения единственно правильной. Для страны, где за свои слова, если на другом уровне ты всегда готов сказать «Чего изволите?», отвечать не принято.

Что же касается регистрации… Посмотрим, как будут развиваться события дальше. Нам на 12 страницах выдали список замечаний. Пусть юристы работают над их устранением. Если станет на все 100 процентов понятно, что организация не регистрируется только потому, что ее Устав или персоналии не нравятся какому-то Иванову из обладминистрации, тогда и будем думать, что делать дальше. Если что – в каком-нибудь оффшоре зарегистрируемся, как это модно сейчас в России. Шутка, конечно. Хотя и о многом говорящая.

— Мы публиковали ваше заявление (или обращение?) к обществу. Но знаю, что есть и рабочий документ. Не хотите поделиться его содержанием с читателями? Возможно, и у представителей власти после этого будет меньше вопросов и подозрений.

— Там нет ничего принципиально нового. Если по пунктам, то это выглядит так:

осуществлять проверку правомерности и обоснованности предоставления земельных участков для открытых горных работ, выполнения при этом лицензионных соглашений и природоохранного законодательства;

для возвращения налогооблагаемой базы в регион и страну способствовать деофшоризации основных отраслей экономики;

создать в Кузбассе условия для повышения заработной платы и пенсионных выплат;

оказать влияние на проводимые реформы в области медицины и образования, которые, как мы считаем, на данном этапе привели к  неудовлетворительным результатам…

Это не все. Да и невозможно объять необъятное – слишком много накопилось у нас проблем.

— Вообще-то не удивительно, если судить хотя бы по перечисленным пунктам, что власть отнюдь не в восторге от появления еще одной структуры, которая готова указывать на неэффективность ее работы.

— Наверное. Но всегда есть два пути: или совместно работать над недостатками, чтобы свести их к минимуму, или брать на себя всю ответственность за негативные последствия. Беда сегодня в том, что никто не собирается отчитываться перед обществом за проделанную работу. По всей вертикали – ни мэр, ни губернатор, ни правительство. А уж тем более, ручные депутаты. Все избегают даже публичных дебатов.

На определенном этапе обещается одно – красочные плакаты пестрят чуть ли не с каждой страницы официальной прессы. Потом вдруг делается вид, что ничего такого и не было вовсе. И вот уже верстаются другие плакаты – с похожими прогнозами, но более отдаленными сроками. Когда в стране никто не отвечает за свои слова – это очень плохо. Нельзя, чтобы пустая болтовня стала нормой для политиков. Но, кажется, уже поздно об этом говорить. Треп ни о чем стал нормой. Въелся в нашу жизнь вместе с угольной пылью.

— С таким настроем – и сотрудничать с властями?

— Боюсь, нам придется пересмотреть стратегию действий. Одно дело, когда видишь окружающую тебя несправедливость, и совсем другое, когда начинаешь вникать и в проблемы других людей. Разве это дело, когда пенсионер с 10-тысячным пособием на дожитие приходит к врачу, который выписывает ему рецепт в общей сложности на 12 тысяч? И некому пойти пожаловаться – мол, еще пожить хочу, помогите.

К нам пришли ветераны, отработавшие всю свою жизнь на шахтах Орджоникидзевского района в Новокузнецке. У них была своя аудитория в клубе им. XIX партсъезда. Отобрали. Дело даже не в том, что им отказали в посиделках, где они встречались, играли в шахматы, проводили вечера памяти. Этот клуб они когда-то строили собственными руками в свободное от работы время.

Мы уже смирились с тем, что небольшая группа людей присвоила результат труда нескольких поколений после проведения криминальной приватизации, но тут-то с людьми расправилось управление культуры города. Которому, видите ли, невыгодно содержать помещение для ветеранов. Разумно? Вы для чего организовываете шествие Бессмертного полка 9 мая? Себя развлекаете? Ведь именно этот случай и есть пример истинного отношения к ветеранам, а не показушные речи с трибун и экранов. Отношение как к балласту: «Вы свое дело сделали, спасибо, а теперь не мешайтесь под ногами».

Были в гостях у шорцев за Мысками. Мало того, что областная администрация не желает признавать их национальные притязания на образ жизни, там вообще как будто власти нет. Им запретили ловить рыбу в Мрас-Су. И согласовывать свои действия они теперь должны с каким-то представителем одного из разрезов. Он им так и представился – смотрящий. Там всерьез беспокоятся, что рано или поздно их поселения обнесут колючей проволокой, чтобы не беспокоили напрасно «белых людей».

— А есть что-то позитивное?

— Конечно. Договорились о серьезном взаимодействии с шахтерскими коллективами Ленинска-Кузнецкого и Междуреченска, представителей которых не было на учредительной конференции, о выработке совместных действий. Их представители будут внесены в список исполкома на следующей конференции. Наладили контакты с активистами, выступающими против засилья разрезов. Это важно, учитывая, что одним из главных пунктов работы Совета – нормализация экологической обстановки и прекращение оттока населения из региона. Как и повышение рождаемости, продолжительности жизни.

— У нас и без того растет продолжительность жизни. По официальным данным, конечно.

— Я вообще не верю нынешним статистическим данным. Мне 61 год, но среди шахтеров можно смело считать долгожителем. Из сверстников, с которыми когда-то работал, в живых осталось человек пять. Когда похоронил двадцать пятого, сбился со счета.

Уголь Кузбасса имеет сильный радиационный фон, о чем не следует забывать. Не везде, конечно. Еще в 1989 году к нам приезжал московский профессор – знаток по этой части. Я с ним работал. Он и сказал тогда, что 10 лет под землей – это предел, после чего организм еще сможет восстановиться. Если отработать больше – высока вероятность возникновения в организме необратимых последствий. Потому тогда и возникло требование о дополнительном 33-дневном отпуске. Не просто для отдыха, а для санаторно-курортного лечения.

— Вас не беспокоит то, что администрация области, чиновники на местах не захотят сотрудничать и совместно искать пути выхода из сложившейся ситуации? Судя по бравым эфирам, отчетам пресс-служб, там очень довольны тем, как идут дела в регионе.

— Нет, не беспокоит. Не захотят сотрудничать, искать компромиссные варианты решения проблем, будем действовать по обстоятельствам. Но уничтожить Кузбасс как регион, где живут люди со своими радостями и бедами, ради чьих-то амбиций или сверхдоходов мы не позволим. 

Владимир Максимов

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Please enter your comment!
Please enter your name here