Министерство угольной промышленности Кузбасса подвело итоги работы отрасли за 4 месяца с начала года. Добыто 78 млн тонн угля (январь-апрель 2020 г. — 72,1 млн. тонн). Однако в 2019 году объем добычи достигал 80,8 млн тонн, так что до восстановления уровня рекордной добычи отрасль ещё не дотянулась. Показательно, что отгрузка угля в восточном направлении составила 4,7 млн тонн, что на 300 тысяч тонн меньше, чем в провальном 2020 году.
Ещё недавно в ходе мартовских совещаний по поводу развития угольной отрасли на самом высоком уровне (в том числе, с участием президента Путина) губернатор Кузбасса Сергей Цивилев сетовал на то, что за последние годы добыча угля в регионе упала на 39 млн тонн. Главное спасение для развития отрасли большинство участников усмотрело в развитии транспортного коридора в сторону дальневосточных портов, о чём «Волость» уже неоднократно писала. Доехав до моря в полувагонах, уголь экспортируется уже морем в страны АТР, а там цены на него (во всяком случае, пока) выше, чем в Европе.
Насколько выше? Если судить по открытым данным, то в рекордном для Кузбасса 2018 году, когда было добыто более 255 млн тонн, цены на энергетический уголь превышали $100 за тонну на восточном направлении и на европейском $92–96. Тогда будущее виделось цветущим, ясным и понятным. Но в июне 2019 года цены резко снизились до $74 на востоке и до $46 на западе. А поскольку Кузбасс находится чуть ли не в центре России, откуда до моря далеко, то при таких ценах угольным компаниям стало тяжело сводить концы с концами. Во всяком случае, они так публично заявляли. А тут ещё COVID-19, спад мировой экономики, которая не обошла страны Азии, и в итоге добыча угля в Кузбассе рухнула до уровня 220 млн тонн. «Тут уж, — как говаривал герой юмориста Романа Карцева, — хочешь-не хочешь, а надо что-то решать!»
В итоге очередное совещание на самом высоком уровне состоялось, и сам Путин заявил, что не разделяет пессимистическую оценку долгосрочных перспектив мирового угольного рынка. «Не секрет, — сказал он, — что некоторые предполагают существенное сжатие рынка, в том числе из-за технологических изменений в мировом ТЭКе, активного использования альтернативных видов топлива». И тут же добавил, что уголь ещё будет востребован, поскольку зимой в некоторых странах с умеренным климатом случились аномальные морозы. Он потребовал не только наращивать объемы вывоза угля из Кузбасса – на 30% к 2024 году, но и «тщательно прорабатывать все возможные сценарии, чтобы гарантировать уверенное развитие наших угледобывающих регионов даже при снижении мирового спроса на уголь при ухудшении глобальной конъюнктуры».
Проще говоря, угольные регионы, по замыслу главы государства, должны будут развиваться вне зависимости от спроса на топливо и цен на него. А как это сделать за короткий отрезок времени, если другая промышленность, кроме угольной, в Кузбассе после бездарной приватизации и последующей экономической политики под руководством того же Путина, ликвидирована чуть ли не бульдозерами? До сих пор в каждом шахтерском городе помнят своих «покойников»: в Ленинске-Кузнецком – камвольно-суконный комбинат, в Белово – швейную фабрику, в Киселевске – обувную, в Юрге – машзавод, в Анжеро-Судженске – стекольный завод, в Прокопьевске – фарфоровый, а в Новокузнецке и Кемерове таких крупных предприятий, на которых были заняты тысячи людей, можно насчитать с десяток, а то и больше.
Когда их банкротили, и работники уходили в никуда без денег, без профессии, без перспектив у наших впередсмотрящих «политиков» и «экономистов» не сильно болела голова, потому что технику для добычи угля они легко покупали за доллары в Европе, США и Китае, ширпотреб – в Турции, Тайване и том же Китае. Из-за границы в Россию везли и везут еду, племенной скот, сельскохозяйственную технику, семена – словом, почти всё, что мы сейчас едим и носим. Попытки вразумить власть имущих тем, что надо спасать и модернизировать своё машиностроение, свою фармацевтическую промышленность, свои швейные фабрики и химические предприятия ни к чему не приводили.
Помнится, в начале «нулевых» директора многих машиностроительных заводов со всей области объединились в «Клуб машиностроителей Кузбасса». На встречах с угольщиками они пытались убедить их заказывать хоть что-то у своих земляков. Это позволило бы сохранить профессионалов для последующей модернизации и производства новых механизмов. Взаимной любви не случилось. Получатели долларов в обмен на уголь смотрели на них, как на жалких попрошаек, заказывая какую-то мелочь, чтобы те быстрей отвязались.
И вот теперь, когда с долларами стало не густо, а мир заговорил о декарбонизации, власть вспомнила, что, оказывается, Кузбассу нужны другие экономические стратегии! Ну, вот – собрались и выработали. В чем же она заключается?
Снова смотрим в официальные пресс-релизы: «докапитализировать региональные микрофинансовые организации, предоставляющие кредиты малому и среднему бизнесу»; «будет продлен срок работы территорий опережающего развития»; «строительство автомобильной дороги в обход города Кемерово»; «развитие популярного горнолыжного курорта Шерегеш на юге Кузбасса»…
Вот в общем-то и вся песня о прорывах, рывках, инновациях и всяких цифровых экономиках. Мир уже громко объявил об уходе от энергетики на угле и нефти. Каждая экономически развитая страна наметила для себя ориентиры полного освобождения от грязного топлива. На днях, например, в Германии по экологическим соображениям взорвали угольную электростанцию в г. Люнен, которая была моложе Кемеровской ГРЭС. По закону все угольные ТЭС в этой стране должны быть ликвидированы. Разумеется, произойдет это не завтра и не через пару лет, будут ещё всплески и в добыче, и в ценах, и в экспорте, но через пять-семь лет снижение спроса на уголь будет уже весьма заметным. А через 10-15 лет несколько стран, определяющих мировую промышленную политику, перейдут в основном на альтернативные и возобновляемые источники энергии. Люди хотят жить в чистом и экологически безопасном мире, а не в мегаполисе КИСЕЛЕВСК.
Где в этом раскладе место Кузбасса с его шахтерскими рекордами? С его полной зависимостью от поставок еды и промышленных товаров, с его отвалами и пересыхающей Томью, с его неконкурентоспособными вузами и с его лидерством по заболеваемости туберкулезом, пораженностью ВИЧ и наркоманией. Пока что нигде, и ни в чем это будущее даже не проглядывается. При нынешних «менагерах» никакой Восточный полигон, будь он расширен хоть до трех БАМов, его уже не спасет.
Борис Сергеев
