Продолжаем публиковать фрагменты интервью с первым председателем Новокузнецкого рабочего комитета Валерием Демидовым накануне 30-летия со дня памятной всекузбасской забастовки шахтеров.
— Чиновники союзного уровня долго заставили себя ждать?
— Я бы не сказал. Другое дело, что мы настаивали на выполнении комплекса проблем, а первым, кого к нам делегировали, был министр угольной промышленности Михаил Иванович Щадов. Пришлось ему объяснять, что речь уже идет не только о шахтерах, а обо всех жителях Кузбасса. Вот у меня пометка в блокноте, какие именно вопросы предстояло обсудить тридцать лет назад 22 июля – медицина, школа, ж/д пути для металлургов, экология, строительство…
Вырабатывались не только собственные решения, но и собирались предложения из других рабочих коллективов. Экологию, к примеру, мы требовали подвести к стандартам Москвы и Ленинграда. Сейчас это смешно звучит, но тогда впечатляло. Отменить вторую смену в школах – пункт по тем временам вполне злободневный. Как и пересмотр норм жилья в расчете на одного человека – до 12 квадратных метров. Требования ускорить ввод в строй ЗКПД-3 и реконструкцию ЗКПД-2 отвечало интересам всех социальных групп юга Кузбасса. Это же относится и к 30-процентной надбавке к окладам всех жителей области (северные). Из сугубо отраслевых требований можно выделить пункт о дополнительном оплачиваемом отпуске для работающих под землей.
— А потом приехала правительственная комиссия…
— Да, и работа велась очень кропотливо по все пунктам. Тоже ведь интересно: работали в том месте, которое было удобно нам, а не руководству страны. Сейчас, случись что-то подобное, наверняка в какие-нибудь официальные апартаменты попросили бы перебраться. А тогда даже на чиновников из области внимания никто не обращал – не тот уровень.
Кстати, Щадов, Слюньков – личности, конечно, значимые, но если честно, то мы надеялись на приезд Горбачева. Почему он так и не объявился, поддержав при этом публично все наши требования – трудно сказать. Мое мнение – струсил. А вот Ельцин не побоялся и приехал. В результате вскоре появились и политические требования – об отмене 6-ой статьи Конституции СССР, вводная часть которой гласила: «Руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций является Коммунистическая партия Советского Союза. КПСС существует для народа и служит народу…».
Возможно, «осчастливь» нас своим визитом Горбачев, все могло развиваться совсем по-другому сценарию.
— А на каком этапе экономические требования подкрепились политическими?
— Как следует из записной книжки, первые упоминания датированы началом августа. Иными словами, не прошло и двух месяцев, как изменений захотелось кардинальных. При этом еще раз хочется напомнить, что все решения нами принимались только после всестороннего обсуждения проблемы и путем голосования. Ну а потом, наверное, все, кто жил в то время, помнят, что началось…
Люди бросали партбилеты прямо на партийных собраниях. Кто-то это делал от души, давно определив главного врага прогресса, а кто-то лишь демонстрировал свою сопричастность с новыми веяниями. Мне лично сделать это было не так просто, потому что вступал я в КПСС по убеждению, а не из каких-то там меркантильных или карьерных соображений.
— Помню, как в процессе становления рабочих комитетов в состав вливались новые люди. С чем это было связано?
— С попыткой сделать общественную организацию более профессиональной, чтобы вырабатываемые решения были взвешенными, конкретными, а не простым набором пожеланий. По моей инициативе, кстати, туда был введен работавший у нас начальником участка Игорь Кожуховский. Который впоследствии, в конце 90-ых прошлого века, работал заместителем министра топлива и энергетики, а сейчас числится заместителем генерального директора ФГБУ «Российское энергетическое агентство» Минэнерго РФ.
Но лучше бы мы ввели в состав директора «Абашевской» Лаврика. А этот, взлетев на забастовочном движении, вскоре совсем забыл «откуда родом». Так, наверное, до сих пор и считает, что сложившаяся карьера – заслуга исключительно собственного таланта, собственных способностей.
Мало было откликнувшихся на зов. Ученый люд нас тогда проигнорировал. А вскоре рабочие комитеты и вовсе стали формальными. Как и организованные им профсоюзы. Оживляло движение лишь участие в выборах. А потом и этот накал спал. Коммерция, собственные интересы сделали свое дело. В конце концов, все мы – просто люди, со своими человеческими изъянами.
— Как общество относилось к лидерам движения?
— По-разному. Но в основном все поддерживали. Скажу больше – был период, когда нас готовы были чуть ли не на руках носить. Но потом наступили тяжелые времена – разруха в экономике, задержки по заработной плате, вал криминала… И эти же самые люди уже готовы были поставить к стенке. Потому что считали именно нас прямыми виновниками всего происходящего в стране.
— Сейчас, с позиции бывшего лидера движения, как воспринимается происходящее в регионе? Имею, прежде всего, в виду замену шахт на разрезы, и абсолютное безразличие собственников предприятий к интересам проживающих на территории Кузбасса людей.
— А как я могу относиться? Я всегда был категорическим противником приватизации крупных промышленных объектов. Одно дело – передать в собственность швейную или обувную фабрику, и совсем другое – стратегическую отрасль. Сколько слез и человеческих жизней принесла это афера. Меня никто не убедит, что последовавшие вскоре на шахтах Кузбасса взрывы с многочисленными жертвами – это трагическая случайность, а не цепь продуманных действий. Людей просто убивали за свои будущие дворцы, за яхты, за красивую жизнь отдельных семей.
А уж удивляться «мирному» нашествию разрезов на дома местных жителей вообще не стоит. Жить-то можно.
— Спасибо за интервью, но есть еще один вопрос. В конце недели вы ждете не только гостей, но и всех своих бывших соратников, кто еще жив. Сохранился дух солидарности?
— Не сказал бы. Жизнь — как она есть. Со многими эпизодами, которые трактуются и воспринимаются по-разному. Один наш весьма видный коллега (не хочу называть его фамилию) так отреагировал на возможность собственного участия в юбилейном мероприятии: «Нет. Я даже видеть не хочу этих (с)идоров». Нормально, я считаю. Люди женятся, а потом разводятся. А здесь никто никому в любви не клялся.
Владимир Максимов
