В экономике Кузбасса всё больше лишних людей, которых необходимо с помощью государства постепенно переселять в другие более благополучные по занятости и климату регионы России.
Если вы до сих пор ездите на старых советских «Жигулях», то установка на них суперсовременных дистанционных датчиков слежения за местоположением, развалом колес, состоянием двигателя, износом кузова и множеством других параметров никак не поможет вам обгонять более современные авто. Если вы руководите участком по изготовлению садовых диванов количеством 3 штуки в день, то навряд ли вам нужен для этого дорогой и сложный станок с цифровым управлением. Вы вполне справитесь инструментами подешевле и попроще…
К чему я про всё это? Да к тому, что редкий день проходит сегодня без сообщений о цифровой экономике, внедряемой в Кузбассе. Создается впечатление, что именно её успехами настолько сильно озабочено нынешнее поколение чиновников во главе с губернатором, что спать не может. И всё это, ясен пень — для народа, всё — для улучшения его жизни! Многим из переживших «ускорение», «перестройку», «гласность», «госприемку» первопричина столь неожиданного акцентирования на той или иной теме хорошо знакома. Если главное лицо за «цифровизацию», если два с лишним года назад им подписан указ «О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года», в котором предусмотрен рост внутренних затрат на развитие цифровой экономики не менее чем в три раза, то как можно возражать? Как можно ослушаться? Дело надо делать! Нет времени на раскачку!
А между тем, отдельно взятому сырьевому региону с допотопной экономикой, напоминающей как раз те самые советские «Жигули», никакое оцифровывание доставшегося в наследство промпроизводства не поможет. Понимают ли это наши чиновники? Убежден, что понимают, но, видимо, по какой-то комсомольской привычке пускают пыль в глаза и разводят турусы на колесах про эту самую цифровизацию. Указ-то выполнять надо. А там — либо ишак, либо падишах…
Поясним на пальцах. Угольный Кузбасс стал жить благодаря Уралу, а точнее — тамошним металлургическим заводам. «Волость» уже писала об Урало-Кузнецком комбинате, идея которого родилась задолго до того, как наш регион стал отдельной административной единицей. В Кузбассе грузили уголь для уральских металлургов, а обратно в тех же вагонах возвращалась железная руда для КМК. Естественно, ни о какой логистике экспорта угля к морским портам на западе и востоке страны никто даже не говорил, поскольку гнать порожняк десятками тысяч вагонов через всю страну очень невыгодно.
Что с тех пор изменилось? Принципиально – ничего. Уголь как грузили в полувагоны, так и грузят, как сжигали отходы в местных котельных и ТЭЦ – так и сжигают, устраивая населению праздники «черного неба». Никаких производств по глубокой переработке угля за десятилетия постсоветской истории в Кузбассе так и не появилось. Не заработали предприятия по добыче метана из угольных пластов, которые к сегодняшнему дню должны были качать из недр миллиарды кубов для заправки автотранспорта и отопления. Не слышно ничего о сорбентах, которыми собирались завалить сначала Россию, а потом и весь мир. Не родилось даже махонького заводика по производству гуминовых удобрений на основе угля. Не появилось ни одного производства строительных материалов из отходов углеобогащения. Много чего из распиаренного разными голосами у нас не зародилось и не проклюнулось.
Да, угля добывать стали больше благодаря импортному и весьма дорогому оборудованию, и возить — дальше и больше благодаря мощным локомотивам. Однако всем было понятно, что никакая экономика такой расточительности не выдержит! Вот она и не выдержала.
Какое-то время этот экономический маразм помогали поддержать высокие мировые цены на энергоносители, перекладывание затрат на государство, обеспечившего льготные тарифы, но ничто не вечно под луной. Цены сдулись, судя по всему, надолго, если не навсегда.
Напомню, что значительная доля предприятий, оставшаяся в Кузбассе от СССР, была экстренно эвакуирована к нам во время войны, и это были отнюдь не новые производства. Все послевоенное время они по сравнению с крупными промышленными заводами и фабриками европейской части слабо обновлялись, не выпускали никакой современной продукции, и уж тем более не были локомотивами передовой изобретательской и технологической мысли. Главной задачей Кузбасса оставалась добыча угля. Ремонт горной техники осуществлялся на небольших машиностроительных заводах в шахтерских городах. Для занятости женщин возводили КСК, ЗХВ, КШТ и много других, тоже, заметим, не передовых даже по меркам СССР предприятий. Как они могли конкурировать с товарами ширпотреба и бытовой техникой из-за рубежа? Честно ответим – никак! Без единого шанса!
Поэтому как только челнокам разрешили ввозить импорт из-за границы, а швейным фабрикам там же приобретать ткани и фурнитуру – нужда в продукции немногочисленных и громоздких предприятий легкой промышленности Кузбасса пропала. Как только горную технику можно стало покупать в Польше, Великобритании, Германии и США – так и кузбасские машиностроительные заводы прекратили существование. Самый продвинутый из них – Юргинский машиностроительный — скончался недавно, оставив безутешные долги.
На наших глазах экономика угольного региона схлопывается, оставляя после себя развалины, на поддержку или снос которых тоже нужны немалые деньги. Поможет ли людям, оставшимся без работы, цифровизация? Не только не поможет, но и многократно усугубит ситуацию! Уже сейчас только официальная безработица составляет в Кузбассе более 102 тысяч человек или 8% от трудоспособного населения. На самом деле безработных куда больше. И чем этих людей занять? На кого им переучиваться? Ведь цифровизация (читай, роботизация и автоматизация экономики) предполагает почти безлюдные производства…
(продолжение следует)
Борис Егоров
